Частица тьмы - Терри Тери

— Может быть. Но Ксандер был когда-то отчимом Кая, и они не ладят. Мы не захотели лететь с ними.

— Понятно. А куда они полетели?

— Они нам не сказали.

Он пристально смотрит на меня, хочет что-то сказать, но удерживается.

— У тебя иммунитет? — спрашивает он наконец.

— Должно быть, — лгу я, — потому что я не заразилась.

Он сверлит меня взглядом, обдумывая сказанное. Наконец кивает солдату, который держит оружие у головы Кая, и мое сердце едва не останавливается, но тот отходит от Кая.

— Что ж, достаточно. Пока. Мы доставим тебя назад в границы старой зоны, где сможем проверить, не являешься ли ты выжившей. Итак, Фрейя, есть что-нибудь еще, что ты хочешь сказать мне сейчас?

Сердце уходит в пятки от страха, когда он упоминает проверку. Неужели у них есть скан, который определяет выживших? Изо всех сил, стараясь не выказать страха, я качаю головой.

— Нет. Отпустите нас. Мы ничего не сделали!

— Да? Выжившие представляют угрозу для здоровья общества, и о них надо сообщать властям. Разве вы сделали попытку сообщить о них? — Он не ждет ответа. — И тот человек, которого ты называешь Ксандером… скажем так, он виноват в возникновении эпидемии и должен за это ответить. Спрашиваю еще раз: тебе известно, куда они отправились?

— Они нам не сказали! Говорю же вам, они с Каем ненавидят друг друга, едва ли он стал бы сообщать нам, куда они летят.

— Ты говоришь, что вы ничего не сделали. Однако, когда мы последовали за вами, чтобы задать эти вполне обоснованные вопросы, вы сбежали. Столкнули свою машину с обрыва и попытались ускользнуть от нас. Невиновные так себя не ведут.

Нас сажают в фургон и запирают дверцу.

4

КАЙ

Фрейя осторожно дотрагивается до расплывающегося синяка у меня над глазом. Я чувствую, что она намерена сделать и отрицательно качаю головой. Если она исцелит меня, они сразу поймут, с кем имеют дело.

«Позволь хотя бы избавить тебя от боли. Внешне все останется как есть. Они не увидят, что я сделала». Внутри растекается приятное тепло, и головная боль, отзывающаяся на каждую выбоину на дороге, скоро проходит. Мысли проясняются.

«Спасибо».

«В любом случае, если они просканируют меня, то скоро все узнают», — добавляет она, и я буквально чувствую ее страх.

Обнимаю ее за плечи и привлекаю к себе. Она прячет лицо у меня на груди и, несмотря на свой высокий рост, кажется маленькой, хрупкой. Сердце стучит как у зайца. «Не думаю, что они и вправду считают тебя выжившей, иначе не взяли бы с собой, — говорю я, оставляя невысказанной возможную альтернативу. — Возможно, упоминание о проверке было блефом, и они только хотели увидеть твою реакцию? Эти люди — ПОН, не регулярная армия. Не уверен, что у них вообще есть доступ к таким вещам, как сканеры».

«Тогда почему бы им просто не отпустить нас?»

На этот вопрос у меня ответа нет.

«Мне надо было назваться другим именем. Меня разыскивают за убийство в Лондоне. А если найдут видео из блога „Это все ложь“ про то, что быть выжившим не значит быть заразным, то все равно узнают».

«А разве те посты не удалялись полицией почти сразу после появления? Послушай, ты сделала, что могла. Давай надеяться, что они не докопаются».

Несколько часов мы трясемся в кузове фургона. Фрейя наконец засыпает в моих объятиях, и ее светлые ресницы двумя веерами ложатся на щеки. Натуральные светлые волосы уже отросли у корней, смешавшись с выкрашенными в рыжий цвет, но этот немножко безумный вид ей идет.

Она всегда казалась сильной, даже жесткой, и все же не смогла атаковать солдат, не смогла переступить через какой-то внутренний запрет, хотя и боялась ужасно. Вот такое противоречие между тем, что есть, и тем, что кажется.

Я уже готов был сдаться, умереть на обочине дороги. И только когда солдат схватил Фрейю, очнулся, пришел в себя и начал соображать, что же на самом деле происходит.

Она здесь из-за меня. Я не могу позволить им забрать ее. Не могу позволить ей умереть.

5

ФРЕЙЯ

Я сплю и знаю, что сплю. Кай обнимает меня. Мы покачиваемся — на лодке? — и я представляю со всех сторон море. Но потом колеса фургона попадают в выбоину, нас подбрасывает, и я вспоминаю, где мы на самом деле, а страх моментально возвращается.

За рулем фургона, в котором мы едем, сидит солдат, рядом с ним лейтенант. В уголке окна паук, и я наблюдаю и слушаю через него.

Они молчат. Лейтенант читает какие-то бумаги, но рассмотреть их я не могу. И не осмеливаюсь. Лейтенант не дурак, может почувствовать мое мысленное прикосновение, как это умеет Кай, и поймет, что я забралась к нему в голову.

Впереди нас джип, и в нем другие солдаты, четверо. Старшего по званию среди них нет, поэтому они разговаривают. Сначала я наблюдаю за ними глазами сидящей на окне мухи, но вздрагиваю, когда один из них хлопает по мне свернутой газетой. Оглушенная, падаю на пол, прежде чем успеваю отключиться, но злость придает мне смелости. Тот, что прихлопнул муху… я осторожно проникаю в его сознание и слушаю, о чем они говорят.

— …далеко еще до базы?

— Километров пятьдесят.

— Не могу поверить, что Лефти заставил нас гнаться за ними так далеко в глубь зоны. Чего ради? — Лефти. Должно быть, так за глаза они называют лейтенанта.

— Ну, хватит, — говорит другой. — Он знает, что делать, но даже если и не знает, не наше дело обсуждать приказы.

Разговор переходит к каким-то проблемам, связанным с мотором джипа, а я задаюсь вопросом, могу ли как-нибудь заставить их говорить о том, о чем хочу знать? Я представляю себя, как выгляжу, и проецирую это в сознание одного из солдат.

— А она красотка, эта девчонка, которую мы взяли, — тихо присвистывает он.

Тот, что рядом с ним, смеется.

— Вечно у тебя мозги в штанах, Джек. Она ведь может оказаться ведьмой.

Ведьма. Надо понимать, выжившая.

— Вот уж нет. Она бы точно сожгла тебе мозги, когда ты приставил пистолет к голове парнишки.

— Да и Кларк, который тебя прикрывал. Он вполне мог застрелить тебя вместо с нее.

— Чего же тогда Лефти от них хочет?

— Наверное, считает, что они знают больше, чем говорят, и хочет выяснить все до конца.

— Бьюсь об заклад, я бы из нее все секреты вытянул… в постели. — В мозгу у него мелькают омерзительные картинки, и я с отвращением отстраняюсь.

Итак, пистолет, приставленный к голове Кая, все-таки был проверкой. Солдат, который держал оружие, тоже был не в восторге от того, что его используют таким образом; второй прикрывал первого — тот, которого я даже не заметила. Должно быть, находился где-то на расстоянии. И мы направляемся на базу, а не на границу зоны, чтобы сканировать меня, если только база не расположена на границе.

Позади нас еще один джип, в нем тоже солдаты. Я пытаюсь послушать их. Там тоже обсуждают Лефти и его решения, и тоже недовольны им. Они говорят о своих товарищах, которые погибли возле дома Алекса. О разбившемся самолете. И задаются вопросом, почему не пришло подкрепление.

И пока я слушаю, в голове у меня начинает вырисовываться план…

6

КАЙ

Фургон, наконец, замедляет ход, потом останавливается. Фрейя шевелится, просыпается. Через несколько минут дверца открывается, и мы моргаем от яркого света. Солнце висит низко в небе — день клонится к вечеру.

— Выходите, — приказывает солдат с автоматом, подкрепляя свои слова жестом.

Фрейя прихрамывает.

— Затекла, — говорит она и потирает ногу.

Мы, судя по всему, в деревне — старые каменные дома, нигде никого не видно. Опустошена эпидемией?

Подходит лейтенант с еще несколькими солдатами.

— Кай, думаю, нам с тобой пора поговорить. С глазу на глаз.

Он делает знак одному из солдат.

— Пожалуйста, отведи нашу гостью в голубую комнату и хорошенько присматривай за ней, пока не подъедет доктор. Задействуй внутреннюю и внешнюю охрану.